Для сотен учеников Любовь Ивановна Булавина осталась такой же молодой и красивой
Пожилая женщина бережно перелистывает страницы альбома. Снимает толстые очки, какие бывают только у учителей и ученых, и, сощурившись, всматривается в черно-белые фотографии. Сколько же их! Вот она с учениками у исписанной школьной доски, вот с ними на картошке, а это экскурсия в Ленинград. Это – в пионерлагере, а это на море с палатками ездили… Она с любовью называет ребят по имени, вспоминает разные курьезы, случившиеся много лет назад. А рядом с фото – старательно выведенные по-детски правильным почерком строчки. Наивные и емкие, полные откровенности. Иные из нас столько ее и за год не выплеснут! «На память нашей любимой учительнице», «Нашему лучшему другу», «Мы помним Ваш энтузиазм, энергию, большую любовь к детям»…
Любовь Ивановну Булавину знает добрая половина жителей центральной части города. Шутка ли – сорок шесть лет отдано школе!
«В шестидесятые 12-я школа гремела! У нас училось до двух тысяч детей!» – вспоминает Любовь Ивановна. И признается, что сейчас уже и не сосчитает, сколько выпускников у нее было. Школу реформировали. Она была одиннадцатилеткой, потом стала восьмилетней, после – десятилетней. А когда всеми любимая учительница английского языка вышла на пенсию, то только преподавала, классным руководителем уже не была.
Любовь Ивановна смеется: «Однажды вечером мы с мамой и мужем были во дворе. И вдруг муж говорит: «Ой, что это здесь такое?» Я гляжу, а весь забор у нас в цветах! Это моя детвора пришла, каждый принес букет и воткнул его между досками. А потом они вошли во двор и говорят: «Мы из школы никуда не уйдем! На чердаке учиться будем, а не уйдем!» Дело в том, что как раз в тот год сокращали срок обучения в школе, хотели сделать ее восьмилетней, и детям нужно было идти доучиваться в другой школе. А вот они заупрямились, забунтовали – и нам разрешили учиться по-старому, по одиннадцатилетней программе».
Этот выпуск – 1965 года – стал самым близким и любимым. В нем оказалось целых восемь золотых медалистов! Все остальные окончили школу на четверки и пятерки. «Они такие дружные! Столько лет прошло, а не дай Бог у кого случится беда – все тут как тут, сбегаются, помогают. Конечно, разъехались многие…», – вздыхает учительница.
Когда-то Любовь Ивановна сама возила свою детвору в разные города. Где они только не были! Киев, Москва, Ленинград, Севастополь… Не только с этим выпуском, с каждым. Брала и ребят из других классов, и одна, без сопровождения, колесила с ними чуть ли не по всему Советскому Союзу! Однажды собралась везти своих школьников, но группа была неполной, и в Донецке ее доукомплектовали детворой из сельских школ. Так и повезла в Ленинград пятьдесят человек, добрые два десятка из которых она и в глаза не видела.
«Я как-то не боялась, – говорит Любовь Ивановна. – Тогда дети были другими. Они ни разу не дали повода понервничать, никогда ни на кого даже прикрикивать не приходилось. Весь вагон был в нашем распоряжении, мы пели, играли. Помню, приехали в Ленинград, поселились в гостинице – ни где-нибудь, а в «Интуристе». Там был рояль, мои дети сели и начали играть. Устроили в «Интуристе» настоящий концерт. Люди сбежались и только рты пораскрывали…
Все одиннадцать мальчишек пели в хоре, почти все девчонки обучались в музыкальной школе, играли на разных инструментах. А одного мальчишку мы звали Магомаев – у него мама была из Средней Азии, а сам он чудесно пел, играл».
Школа была железнодорожной, с производственным уклоном. Один день в неделю ученики старших классов ходили на железную дорогу. Ребята осваивали профессию слесаря, девочки – лаборанта. Им нужно было переходить через железнодорожные пути, и Любовь Ивановна очень переживала. Поэтому собирала уже взрослых детей в школе и отводила на учебу, ждала, когда они отзанимаются, и вела обратно.
«Своих детей у меня не было, я обожала школу и проводила в ней много времени. Может быть, именно потому легко удавалось находить общий язык с ребятами, – говорит Любовь Ивановна. – Директор надо мной часто подшучивал, когда видел, как я мельтешу на субботнике, на сборе металлолома, на картошке… А как по-другому? Не только руководила, а переодевалась – и вперед, работать вместе с детворой. Между собой они называли меня Любаша. Любашей я и уходила из школы, хотя мне было уже под семьдесят – тринадцать лет проработала на пенсии».
Вместе они не только учились, работали и путешествовали, но и отдыхали. Устраивали праздники, вечера. На лето перебирались в пионерлагеря, жили в палатках на море. А зимой, перед Новым годом, наступало особое время. Готовились к елкам, вместе украшали свою часть школьной территории. То же самое делали и ученики других классов. Получалось так здорово, что мамы и папы школьников приводили их младших сестренок и братишек, чтобы и они посмотрели. Для малышей всегда устраивали горку.
Летели школьные дни и годы. Разлетались выпускники. У каждого, кто после учебы вернулся в город, Любовь Ивановна побывала на свадьбе. Но каждые пять лет все собирались вместе и шли с цветами к своей учительнице. Приезжали с женами, детьми. Любовь Ивановна и сейчас расскажет, где живут и работают ее инженеры, музыканты, политики, офицеры…
Меняются времена и нравы. Изменились дети и учителя. Но так хочется, чтобы и нынешним школьникам приходило в голову написать слово Учитель с большой буквы. Так, как делали ученики Любови Ивановны. И чтобы у каждого была любимая учительница.
Альбина ДРУЖБИНА, «Орбита»